Алуштинский род АДЖИ КУРТ- УМЕРА.
Бизнесмены и основатели «Фонда
развития Крыма», братья Аслан и Рустем Умеровы давно известны в Крыму, в первую очередь, как меценаты, восстановившие в Бахчисарае памятник
архитектуры XVIII века, мечеть Орта-Джами. Идея восстановления культового
сооружения, являющегося одной их главных мечетей ханской столицы, возникла
после совершения ими паломничества по мировым
мусульманским святыням. Семейные традиции семьи являются
для братьев важной составляющей, позволяющей осуществлять социально-культурные
проекты.
Семья Умеровых – представители старинного
крымскотатарского рода из Алушты. В этой публикации, по архивным материалам,
удалось проследить историю рода Аджи Курт-Умера, основанную на сохранении национальных и
религиозных традиций поколений. Именно они составляют
основу нравственных устоев алуштинцев, переданных потомкам через века.
НОВЫЙ ОТСЧЕТ ВРЕМЕНИ
«…Пойми простой урок моей земли:
Как Греция, и Генуя прошли,
Так минет всё – Европа и Россия.
Горячих смут горючая стихия
Развеется…
Расставит новый век
В житейских заводях иные мрежи…
Ветшают
дни, проходит человек,
Но небо и земля – извечно те же…»
Эти слова великого русского художника
слова и кисти явились пророческими для
многострадальной крымской земли.
Немного позже поэт более жестко выскажется о времени
российского владычества: «…Весь этот Магометов рай уничтожен дочиста. Взамен
пышных городов из Тысячи и Одной ночи русские построили несколько убогих
уездных городов по российским трафаретам и частью из потёмкинского
романтизма…Древняя Готия от Балаклавы до Алустона застроилась непристойными
императорскими виллами в стиле железнодорожных буфетов и публичных домов…»
Генуэзская крепость АЛУСТОН и средневековая деревня АЛУШТА.
Так же начиналась и новая
история Алушты, население которой в то время
составляло 250 человек, большинство из
которых исповедовало ислам и общалось с помощью
крымскотатарского языка. Отметим такой факт - даже службы в христианских
храмах Алушты проводились на крымскотатарсокм языке, что говорит о его
применении в повседневной жизни большинством
поселян.
Выселение христиан Крыма в Приазовье, по Указу Екатерины II в 1778 году, также способствовало принятию местными жителями
ислама. Тогда, не желая покидать родные
места, люди массово меняли свои
религиозные предпочтения. Именно по этой причине и архивные документы утверждают, что из Алушты выселилось всего 9 семей христиан. Если
учесть, что каждая семья состояла из 4 человек, можно предположить что общее
количество граждан составляло до 50-ти человек, в то время как из соседних
деревень исход исчислялся сотнями. В Приазовье они основали село
Константинополь и еще почти век
использовали крымскотатарский язык, нарекая своих детей именами Тохтамыш, Темир, Аслан. До сих пор там можно
встретить фамилии старинных алуштинских
родов Лефтер, Чукундур, Папаз, Черкес,
Тамана и Калпакчи.
В 1783 году
Алушта стала волостным центром и
до 1858 года в её составе находились населенные пункты от Симеиза до
Ускута. В начале XIX века
в Алуште проживало исключительно мусульманское
население, состоявшее из 218 человек, в
том числе 29 особ имели духовное звание Аджи,
т.е. люди, совершившие
паломничество в Мекку к святым местам. Этот факт говорит о набожности поселян, вся жизнь которых, от
рождения и до смерти, была тесно связана
с исламом. Даже календарные праздники, пришедшие к алуштинцам из христианского
прошлого (Хыдырлез и Дервиза) традиционно начинались с религиозных обрядов, включающих молитвы.
Слева среди деревьев АШАГЪЫ ДЖАМИ Нижняя Мечеть Алушты.
Ещё в 1774 году, возле древнего мусульманского некрополя, был
совершен праздничный молебен во вновь отстроенной каменной мечети Алушты.
Позже, в первой четверти XIX века, с появлением в деревне второй мечети, её
стали называть Нижней, а улицу возникшую позже – Нижнемечетная (Ашагъы Джами
Маале). В 1927 г .
А.О. Штекер писал о первом культовом
сооружении деревни: "Мечетей в Алуште две. Вторая, более старая, находится
на Нижне-Мечетской улице, близ мельницы, под огромным стариком - ореховым
деревом. И мечеть с минаретом, и давно заброшенное старое магометанское
кладбище при них, полны особой прелести
и своеобразного уюта".
Одним из кятибов (вариант южнобережного диалекта - «хатип» – в зависимости от
применения слово означает «пишущий»,
«секретарь» или «тот, кто читает проповеди»)
и имамов Нижней Мечети был человек,
которого в Алуште вспоминали под именем
Аджи Амет Хатип. Его отец
Мустафа-бей еще с давних времен был
хозяином обширных земельных угодий и жертвовал на постройку первой мечети
Алушты. Его преданность мусульманским идеалам по наследству передалась и его
сыну. Благодаря религиозному образованию
Амета, полученному в одном из медресе Турции, ему было позволено не только управлять делами
мусульманской общины,
учительствовать в мектебе (школе) при мечети, но и проводить пятничные
богослужения, собирая на свои хутбы (проповеди) все мужское население деревни.
Прежде чем обратиться к кадию (судье), сельчане шли к Хатипу за советом по
различным вопросам мусульманского права,
приглашали на совершение
религиозных культовых ритуалов при
рождении ребенка, женитьбе и смерти.
В первой половине XIX столетия Амет Мустафа оглу, как и его
благочестивые односельчане, совершил
паломничество в Мекку, после чего и получил почетный религиозный титул
Аджи. Но главным его достижением в жизни Алушты стала мектебе (школа) при мечети. В ней обучались
дети, желающие познать азы Ислама и Священную
Книгу. Все знания, приобретенные во времена обучения в медресе, Аджи Амет Хатип передал
подрастающему поколению, которое и стало свидетелем дальнейшей судьбы Алушты.
КУРТ-УМЕР СЫН АДЖИ АМЕТА
Продолжением
алуштинского рода Аджи Амета стали его сыновья
- Курт-Умер (1827 года рождения)
и Курт-Асан (1837 года рождения),
получившие в наследство от отца земельные наделы (по архивным данным 20 десятин
и 750 саженей) и владевшие этими землями
до 1928 года. Старший из сыновей – Курт-Умер построил двухэтажный каменный дом рядом с Верхней мечетью («Юхары Джами»), а на
своих земельных участках возделывал виноградники, сажал фруктовые сады, имел
пахоту, отары овец и пастбища, что
также подтверждается документами
из архивных фондов.
Юхары Джами (Верхняя мечеть) Алушты.
В
Государственном архиве Автономной республики Крым также хранится дело (ф.376,
оп.1, д.703) «по прошению Курт-Умера Аджи Амета оглу о причине давности
владения его участком земли при деревне Алуште, Ялтинского уезда». В документе
от 20 июня 1873 года его поверенный титулярный советник Стародубцев поясняет о
том, что Курт-Умеру Аджи Амет оглу «принадлежит участок земли при деревне
Алушта у почтовой дороги в урочище «Верхний Кравс», пространством около 400
квадратных саженей». Далее из документов выясняется, что участок этот принадлежит на праве собственности «с земской
давности» и достался в наследство по акту на 100 рублей серебром. Так как сам
акт утрачен, Курт-Умер Аджи Амет просит
Симферопольский окружной суд провести
дознание, признать его собственником и выдать соответствующий документ.
Дело по прошению о земле Курт-Умера Аджи Амета
Урочище «Верхний Кравс» в настоящее время находится почти в центре города Алушты (район бывшего
рынка «Черемушки» и улицы Таврической).
По документам XIX века, кроме земель
Аджи Амета, в этом районе также
находились виноградные сады тайного советника А.Фабра (после смерти хозяина
принадлежали Сиротскому дому его же имени),
пустопорожние земли наследников иностранного подданного доктора Морица
Гё и
землевладельца Дмитрия Безвершенко, а также участок, принадлежащий мусульманской общине (мечетям) и называемый
вакуфной землей. Само урочище пересекала старая
почтовая дорога (ныне улица Ленина),
где у самого её края и находился
«поливной, с двух сторон огороженный плетнем» земельный участок поселянина Курт-Умера Аджи Амета. 11
февраля 1874 года Симферопольский окружной суд
«признав давностное на праве собственности владение» этой землей, выдал
на то «установленное свидетельство».
На этих
землях с утра до ночи трудились не только наемные работники, но и сам хозяин со
своими сыновьями Халилем (1852 года
рождения), Сеит-Ибраимом (1865 года рождения). По метрическим книгам
Алуштинской верхней мечети удалось также узнать о том, что кроме них в семье было ещё два сына Сеит-Мустафа (1858) и
Сеит-Халиль (1861), но неизлечимые болезни не позволили им прожить в этом мире
и трех лет. После смерти самой матери
этих детей, в 1881 году,
Курт-Умер женится на молодой женщине
Салье (1851 года рождения). В новом браке на свет появляются дочь Фадьме (1873), Анифе(1874), (Эдие (1879) и сын Мустафа (1884). Последний, как и его
братья, получает образование в мектебе при мечети, а девочки воспитываются в национальных и
религиозных традициях того времени, получая домашнее образование, чему также
способствует и большая религиозная
библиотека семьи. Упоминание об этом не случайно - ортодоксальная жизнь
алуштинских мусульман не позволяла
девочкам выходить за пределы своего двора, чтобы получить начальное
образование. Но духовные ценности рода
помогли всем детям этой семьи изучить
грамоту и стать образованными людьми.
Паспорт для поездки в Мекку.
В 1897 году глава семьи Курт-Умер
отправляется на Святую землю Мекки, как указывалось в официальных российских
документах того времени, для «поклонения
праху Магомеда». Совершив хадж (паломничество), отметив праздник
жертвоприношения Курбан байрам, и,
собираясь в обратный путь на родину, на семидесятом году жизни в ноябре
того же года, Аджи Курт-Умер
внезапно умирает от неизлечимой болезни.
О его похоронах на Святой земле родственникам в Алуште сообщает его близкий
друг и сосед Аджи Осман (Кучук), возвратившийся из Мекки и подтвердивший факт
совершения им традиционных ритуалов и обрядов, что отныне позволяло всем упоминать его как Аджи Курт-Умера. Кончина
главы семейства принесла в его алуштинский дом горе и печаль, но на каждом
поминальном молебне, а также на службах в мечети имамы отмечали, что могила правоверного на святой земле это признак особой милости Аллаха,
который, тем самым, отметил заслуги простого поселянина Курт-Умера из Алушты.
В этой связи
особо отметим тот факт, что дальнейшая история религиозной жизни семьи в
условиях жесткого контроля мусульманства царской Россией, а затем и
тоталитарной советской системой, не
позволила потомкам этого алуштинского
рода совершать паломничество в Мекку. Это стало возможным лишь в наши дни,
когда, благодаря седьмому поколению семейства Аджи Курт-Умера сына Аджи Амета
внука Аджи Мустафы, в семье возродились
исламские традиции, наряду с
высокой степенью светского образования. К всеобщей радости потомков это
случилось лишь через 120 лет, а в то
далекое время все семейство Аджи
Курт-Умера переживало нелегкие времена.
Оставшись с
тремя малолетними детьми, жена Аджи
Курт-Умера просит его старшего сына от первого брака Сеит-Ибраима стать
опекуном над имуществом покойного,
которое после совершеннолетия младшего
сына Мустафы станет его собственностью. Свидетелями в деле по опекунству
выступили брат покойного Курт-Асан и упомянутый выше Аджи Осман. Об этом мы
узнаём из документа, оформленного 2 мая 1898 года
Алуштинским волостным управлением с приложением описи имущества и ежегодных отчетов
о его использовании Ибраимом (Сеит-Ибраимом) Аджи Курт-Умер оглу. Доходы от
использования земельных наделов, виноградников, фруктовых садов и пастбищ
позволили жене Аджи Курт-Умера Салье
жить без нужды и дать образование детям.
Дело по опеке Мустафы сына Аджи Курт-Умера
О получении светского образования алуштинской
детворы того времени следует рассказать подробно. Во второй половине XIX века, общее образование алуштинской
детворы (в основном мальчиков) ограничивалось
посещением мектебе при алуштинских
мечетях и воспитанием, полученным в семье. Появление в Алуште светской школы
мусульманская община Алушты встретила настороженно – никто не хотел доверять
воспитание своих детей иноземцам. Но, узнав, что в учебном заведении уроки
крымскотатарского языка преподают известные в среде крымских татар учителя
Абдурефи Боданинский и Али Булгаков зажиточные поселяне привели
своих детей в школу. Она была открыта по распоряжению Таврического Духовного
магометанского правления. Четырехлетний курс включал изучение крымскотатарского
и русского языков, основ мусульманского вероучения, арифметики и законоведения.
После окончания учебы мальчики должны
были отработать определенное время волостными писарями или продолжить учебу в
уездном училище. Одним из первых
учеников школы был и сын Аджи Курт-Умера Сеит-Ибраим,
который после учебы, занял
должность писаря в Алуштинском сельском управлении. Позже эту школу также
окончил и Мустафа, который получив начальное образование некоторое время исполнял обязанности писаря в конторе
волостного управления.
ЖИЗНЬ СЕЛЬСКОЙ ОБЩИНЫ
Несмотря на
то, что крестьяне Крыма никогда не были
крепостными, согласно Общего положения о крестьянах 1861 года, принятого после отмены крепостного права в
России, административное деление империи
предусматривало создание в Алуште сельского общества, входящего в волость,
которая в свою очередь была частью
уезда. Алуштинское сельское общество
на своем сходе избирало сельского старосту, сборщика податей, сотских,
десятских и определяло поселян на другие выборные должности. Управление сельским обществом имело право
осуществлять передел общинных земель, распределять налоги на общественные нужды, применять административные наказания и т.д.
На одном из
сходов Алуштинской сельской общины в
последние годы XIX столетия
старостой был избран Сеит-Ибраим
сын Аджи Курт-Умера. Начиная с этого времени местные жители стали
называть его «Старча Ибраим», то есть Староста Ибраим, а позже «Ибраим – голова», которого до сих
пор, по рассказам старшего поколения,
помнят коренные алуштинцы. В Государственном архиве Автономной
республики Крым сохранилось большое количество документов, подписанных головой
сельской общины Ибраимом Аджи Курт-Умер оглу. Также его подпись стоит под документами Алуштинского городского
управления начала XX
века, куда он несколько раз избирался
гласным (депутатом) и работал в городской управе вплоть до 1916 года.
Такое
длительное пребывание на общественной должности стало возможным вследствие исключительного доверия со стороны простого народа. Основная
причина этого в том, что сельское общество имело право перераспределять землю, состоящую в общественном пользовании,
между поселянами, согласно количеству
членов семьи, а в этом вопросе сельский
голова был принципиален, отдавая предпочтение многодетным семьям.
Благодаря
архивным материалам нам стало известно, что в конце XIX века Алуштинская
сельская община состояла из 125 домохозяйств с общим числом жителей 746
человек. Управление общиной, которой
руководил Сеит-Ибраим Аджи Курт-Умер оглу, принимало непосредственное участие в
жизни алуштинцев и самой деревни,
разросшейся к тому времени в
небольшой городок. Документы того
времени подтверждают активную деятельность сельской общины, которая заключала
договора с городским управлением по аренде принадлежащей ей береговой полосы под пляж, выделяло участки земли под размещение общественно
важных объектов, занималось сбором средств для бедноты и устройством школ для
детей.
В
общественной работе активно участвовал и брат Ибраима - Мустафа Аджи Курт-Умер.
В условиях неграмотности сельского
населения, ему приходилось заниматься оформлением прошений и других
бумаг в различные инстанции, а в некоторых случаях выступать поручителем в правовых отношениях своих
соотечественников.
Мустафа Аджи Курт-Умер огълу
Интенсивное развитие Алушты в
конце XIX века позволило предприимчивым сельчанам заняться
и коммерческой деятельностью. Первые публичные кофейни Алушты превращаются в клубы, где мужчины
встречаются, чтобы не только перекусить и выпить ароматного кофе, но и обсудить
проблемы общественной жизни общества. Среди тех, кто активно включается в
коммерческие отношения и потомки Аджи
Курт-Умера. Кроме содержания вышеупомянутых кофеен, Ибраим сдает в аренду свой дом по Базарной улице
(ныне улица Владимира Хромых) мещанину Менделю Исааковичу Баевскому, где тот занимается розливом и продажей воды. На той
же улице вместе с Мустафой братья открывают мясную лавку, которая наряду со сдачей в
аренду земли приносят достаток их
семьям. В так называемой «татарской части города» Мустафа открывает бакалейную
и посудную торговлю, где местные жители
могли купить также товары первой необходимости.
В
архивном документе от 7 февраля 1912 года, в связи с проверкой товара,
реализуемого в мясной лавке братьев Курт-Умеровых, сообщается о том, что Симферопольский городской ветеринарный
врач подтверждает качество продукции и дает разрешение на перевоз в Алушту и торговлю ею. В этом же документе
мы находим подтверждение о коммерческих связях
алуштинцев с
товаропроизводителями из Уральской области, Москвы и других городов
России. Последнее было связано с достижениями Алушты в области курортного
строительства, которое успешно проводило в жизнь руководство города во главе с
городским головой Мустафой Мурзой Давидовичем и головою сельской общины
Ибраимом Аджи Курт-Умер оглу. За эти
достижения в 1913 году на Всероссийской выставке город был удостоен серебряной
медали и прославился на всю Россию.
Но, несмотря на
эволюцию бытия, тезис о том, что жизнь человека состоит из «белых и
черных полос» является реальностью, в
первую очередь, для исторических
процессов. Не составляет исключения и дальнейшие повествование об Алуште и её
жителях, в очередной раз лицезревших
звериный оскал кровавой истории.
ПЕРЕД СМУТОЙ
«Смутное
время» – такое определение дал народ
периоду падения российской империи. На самом же деле, этот период еще
некоторое время продлится и после
прихода нового режима, который сама власть обозвала «диктатурой
пролетариата». Но об этом немного позже. А пока, предлагаем со стороны
взглянуть на Алушту начала
XX века и попробуем воссоздать обстановку того
времени, чтобы иметь представление о жизни алуштинцев. Именно алуштинцев, а не
дачников, время от времени приезжающих в
свои южнобережные имения из России и для которых обыденная жизнь крымских татар
казалась неприемлемой.
Начнем с
того, что в Алуште того времени насчитывалось
порядка 270 домов крымских татар,
43 из которых были двухэтажными. Согласно сложившимся традициям, в
таких домах, проживало по нескольку семей. В каждом дворе была печь «фурун», где хозяйки выпекали хлеб, сушили
фрукты. По утрам каждый татарин выпивал чашку кофе с бубликом, а любимым
национальным блюдом алуштинцев были чебуреки и янтыки (вид чебуреков,
приготовленных на раскаленной сковороде без масла) с катыком (йогурт), шорба (суп) из баранины и сарма (голубцы из виноградных
листьев). Из сладостей предпочтение
отдавалось халве, которая называлась эльва,
также лакомились рахат-лукумом и
печеньем курабье. Чаще всего это
меню применялось по праздникам, в которые, как и в будни, нельзя было распивать
алкогольные напитки. Вследствие этого в городе никто не видел пьяного татарина,
кроме тех, кто очень любил
малоалкогольную бузу – напиток из проса.
Исследователи того времени отмечали, что курение табаку среди татар
города Алушты «развито значительно» и
особое удивление европейцев вызывало курение табака женщинами. Особое
настороженность постороннего взгляда
вызывало положение женщины в обществе, воспитание детей и, особенно девочек.
Женщине с детства предписывалось быть тихой, послушной и скромной, она должна
была изучить «обиход домашней жизни», быть готовой рано выйти замуж и покинуть
родительский дом.
Среди татар
Алушты были определенные неписаные правила, при которых парни женились не ранее
двадцати лет, а девушки выходили замуж не позже восемнадцати. В метрических
книгах алуштинских мечетей арабской
вязью зафиксированы брачные союзы с
указанием приданного и подарков жениха -
«никях шейлери». В зависимости от достатка это были «алтын» или «кумуш кушак» (золотой или
серебряный пояс), определенное
количество «алтын танелик» (золотые копейки) или «бешерлик алтын» (золотые пятаки), «сандыкъ»
(сундук), «кияфетлер» (наряды), метражный сатин, домашняя утварь и «магъар» в
виде денежного вознаграждения.
Как уже
отмечалось, для всех переселенцев из
России, приехавших в Алушту на постоянное жительство, жизнь татар казалась
отсталой и никчемной, они отмечали
«унизительное положение» крымскотатарской женщины, не понимая сути устройства
жизни мусульманского общества,
подчиненной своду правил «практической морали и обихода», называемого Шариат.
Сами же поселяне так не считали, потому что
эти правила достались им от
далеких предков в виде Священного Корана,
правдивая сущность которого, была неоспорима. Именно это определяло
высокую нравственность алуштинцев, и те
же исследователи с удовлетворением отмечали, что «нарушение супружеской
верности со стороны женщины у татар не бывает, и мужчина всегда может быть
уверен, что рождающийся ребенок его». Кстати, число детей в семьях алуштинцев
насчитывалось от 3-х до 8-ми. Также в печати того времени упоминали о
фривольностях курортной жизни, мешавших отдельным обывателям сохранить свой моральный облик.
В своей
повседневной жизни и при болезнях крымские татары обращались к знахарям и бабакам-повитухам.
«Разные травы, настои с примеси сулемы, нашептывание, дуновение, прикладывание
к ранам и больным местам пластырей домашнего приготовления, тряпок, особенно
красных, халвы, теста с медом, листьев персика, винограда, табаку, сырого мяса,
жеванных орехов» использовались как
основные «лечебные средства».
Этому
обстоятельству глубоко возмущался известный среди крымских татар врач
М.Н.Коноплёв, потомки которого живут в
Алуште и сегодня. Проводя подомовой обход крымскотатарской части города,
находящейся на крепостном холме, в
своей работе «Опыт изучения татарской деревни южного берега Крыма» он писал:
«Нужно отметить одно существенное обстоятельство – татары г.Алушты зажиточны,
во многих случаях богаты; сельскому обществу принадлежит, несмотря на усиленную
распродажу, большое количество обработанных и необработанных земель, и, тем не
менее, почти не видно у татар какого-либо поползновения распланировать и
оздоровить татарскую часть города…Заботы о пище, тепле и удобствах так просты,
что они, прежде всего, становятся предметом особенного внимания малокультурного
человека». Автор объясняет это «косностью и чисто восточной неподвижностью»,
опять-таки, от незнания основ ислама, которые предписывают мусульманину не
суетиться в земной жизни и удовлетворять свои потребности только тем, что
необходимо для жизнедеятельности человека. Достаток же алуштинцев, о котором говорилось выше,
достигался кропотливым трудом на своих собственных землях, а прибыль не рассматривалась как достижение цели и создания
каких либо благ для себя. С точки зрения неосведомленного современного человека аскетизм жизни
коренного населения Алушты покажется абсурдным, но чтобы понять это, нам
следует посмотреть, на что тратились заработанные алуштинцами средства.
Алуштинское
сельское общество во главе с Ибраимом Аджи Курт-Умер оглу активно привлекает средства местных мусульман
на ремонт и постройку дорог, при этом
некоторые из поселян отдают для этого свои земельные участки безвозмездно.
Наряду с другими вопросами,
крымскотараская сельская община
принимает участие в вопросах
просвещения детей и взрослого населения Алушты. На средства членов общины открываются школы для детей и взрослых не только в городе, но и в селах Корбекуль,
Кучук-Узень и Биюк-Ламбат.
Устав алуштинского мусульманского благотворительного общества "Джемиет Хайрие"
Учитывая
эти реалии нельзя не согласиться с
выводами доктора М.Н.Коноплёва, где он
обращает внимание на то, что вся «культура южного берега татарская,
татары издавна занимаются садоводством, разведением табаку и винограда,
выработали известные навыки и привычки в возделывании гористых мест…» и,
сомневаясь, обобщает: «Найдутся ли преемники и продолжатели обработки склонов
гор в случае быстрого исчезновения татар на южном берегу Крыма, представляется
более чем сомнительным, и краю может грозить запустением».
Об
этом свидетельствуют и статистические
данные начала ХХ века. Как было заведено, они начинались со сведений о
народонаселении, в которых о крымских татарах говорили как о коренных жителях
Крыма. В наше время упоминание об этом приводит в ярость некоторых политиков и
вызывает неприязнь обывателей, а в царской России, видимо понимали, кто есть
кто. Так вот коренное население состояло из 1085 душ (561 мужчины и 524
женщин), из которых «духовного звания татар» (Аджи) 85 человек (47 мужчин и 38
женщин). Всего же по Алуштинской волости таких особ насчитывалось 145 человек.
Из
православного духовенства упоминается 7 человек и 16 монахов, а далее 20
купцов, 505 мещан, почетных граждан 40 человек. Государственные крестьяне
волости подразделялись на коренных (крымских татар)- 6247 человек и приехавших
из других губерний – 703 человека. Из отставных
армейских чинов в волости проживал 21 человек, регулярных войск – 22
человека, иностранцев насчитывалось 337 человек, среди которых турецкоподданые (300 человек, большинство из которых греки),
персы (8), французы (3) австрийцы (24) и немцы (2).
О количестве
верующих по Алуштинской волости сообщалось согласно вероисповеданию групп населения. Так
православных было 1173 человека, римо-католиков
27, армяно-католиков 23,
армяно-григорианцев 7, лютеран 2, евреев и караимов 78, магометан
(мусульман) 6923. Из культовых зданий
отмечены 2 православных храма, 2 монастыря, 10 мечетей, 1 еврейский молельный
дом.
В Алуште того
времени также функционировали три крымскотатарские школы (мектебе), в которой
обучались 182 ребенка. Все они
содержались на средства мусульманской общины, казна же содержала
церковно-приходскую школу (109 учащихся) за 4120 рублей 67 копеек в год, земскую школу (400 рублей) с
22 учениками. Всего же по волости
насчитывалось 24 учителя и 750 учащихся.
Среди этой
статистики, несомненно, были учтены и
члены большого семейства Аджи Курт-Умера. Его младший брат Курт-Асан в 1864 году женился на Курт-Шерфе, которая родила
ему трех сыновей (Османа, Сеид-Али и Усеина) и дочь Гульсум. Дети Османа (Умер,
Хатидже, Мустафа, Эмине) и Сеид-Али (Ягъя, Осман, Асан, Усеин, Эмине, Невхие,
Анифе) - внуки Курт-Асана - после смерти Аджи Курт-Умера также
отождествляли себя с родом его имени и
при упоминании называли усопшего Аджи-Баба.
Старший сын
самого Аджи Курт-Умера Халиль, к этому времени
вместе с женой Гулизар воспитывал троих детей – Ибраима, Усни-Шерфе и
Сеид-Али. У второго сына Аджи Курт-Умера Сеит-Ибраима также росли дети – Усеин,
Хатидже и Зоре. Дочь Аджи Курт-Умера Эдие в
18-ти летнем возрасте, за два месяца до отъезда отца в Мекку,
выходит замуж за Ашира
Джумали оглу - сына
землевладельца из деревни Шума. В браке рождается четверо детей – Эмине,
Меджит, Хатидже и Решиде.
В 1909 году
наследник Аджи Курт-Умера - Мустафа сочетается браком с Анифе - представительницей не менее древних и
знаменитых родов, дочерью Аджи Османа
и Эмине Балич. В присутствии родственников Имам Алуштинской Соборной мечети Сеит-Ибрам
Сеит-Ислям Эфенди совершил обряд
бракосочетания (никях) и прочитал дуа
(молитву) за счастье молодых. Свадьба прошла в национальных традициях, соблюдая
все обряды и обычаи, гости гуляли три дня. Через год в семье появился
первенец-девочка, которую нарекли именем Рейгъан. В следующее десятилетие в семье родилось еще пятеро детей
– Умер, Сейдамет, Энвер, Ава и Нурие.
Судьбы
детей младшего сына Аджи Курт-Умера
Мустафы сложились по-разному. Энвер и Нурие
умерли от болезней ещё в младенчестве.
На долю Умера, Сейдамета и Авы выпали самые тяжкие годы истории Алушты и её жителей. Это были
годы, когда они вместе со всем крымскотатарским народом они сполна ощутили горечь страданий, обид
и лишений.
* * *
Семейная реликвия семьи Умеровых - Коран бабушки Анифе.
Мечеть Орта Джами в Бахчисарае, восстановленная семьей Умеровых.
Фото Смаила Тантана.
История
алуштинского рода hаджи
Курт-Умера в условиях жесткого контроля мусульманства сначала царской Россией,
а затем и тоталитарной советской системой,
не позволила потомкам этого алуштинского
рода совершать паломничество в Мекку. Это стало возможным лишь в наши дни,
когда, благодаря седьмому поколению семейства Аджи Курт-Умера сына Аджи Амета
внука Аджи Мустафы, возродились исламские
традиции, наряду с высокой степенью светского образования. По милости Всевышнего, к всеобщей радости потомков, мы стали свидетелями возрождения вековых
традиций народа на родной земле. Яркие представители этой крымской династии,
меценаты братья hаджи
Аслан и hаджи Рустем
Умеровы, во главе с отцом hаджи Эвер-агъа стали
инициаторами восстановления древней культовой святыни Бахчисарая – Орта Джами.
С его минарета, как и сто лет
назад, зазвучал призыв к молитве. Пусть же
наши молитвы за ушедшие
поколения всегда звучат в храмах Крыма,
пусть возродятся традиции и обычаи, которые невидимой нитью свяжут нас с историей наших
далеких предков.
Сеит-Ягъя Казаков, Алушта.
Комментарии
Отправить комментарий